Оказывается, порода ландсир была названа в честь сэра Эдвина Ландсира (Sir Edwin H Landseer) - английского художника-анималиста XIX века, который в своих работах часто изображал на полотнах ньюфаундлендов, очень популярных в то время среди знати. Благодаря его творчеству эти собаки приобрели известность и стали называться его именем.
На одной из его картин ньюфаундленд изображен с девочкой, спасенной им при кораблекрушении. Собака не расставалась с маленькой хозяйкой несколько лет, пока не отыскались ее родители:

Собачья порода – великая сила!
Во-первых, конечно же, честь родовая.
К тому ж, во-вторых, исключительно мило,
Когда тебя холят, пылинки сдувая.

Приятно быть редкостной и чистокровной!
Но все-таки дёготь присутствует в мёде.
К примеру, мой паспорт с моей родословной
Содержит не только графу о породе.

Там рядышком, видимо, с целью укола,
Рукой, очевидно, завистника злого
В соседней графе вместо «женского пола»
Написано мерзкое, грязное слово!

А вспомнить об этом ужасном кошмаре –
Об этих экспертах! Циничны и грубы,
Они, как коню на цыганском базаре
Мне пасть открывали и лазали в зубы!

Но всё это – мелочи… Вот что навеки
Мне сердце печалью наполнило тяжкой:
Я денно и нощно мечтаю о Джеке –
Но Джек, к сожаленью, родился дворняжкой…

А я бы дарила ему свою ласку,
Мы создали с ним бы такое семейство!...
Прощай, дорогой! Надо ехать на вязку –
На это постыдное, гнусное действо…

Шизель (Любовь Сирота)

На балконе, о чём-то мечтая,
Я стоял… И увидел я вдруг,
Как кошачья пушистая стая
Длинным клином летела на юг.
"Вы куда?!! - закричал я с балкона, -
Вам положено бегать пешком!
Нет в природе такого закона,
Чтобы кошкам летать косяком!"
Но они меня слушать не стали -
Я не вызвал у них интерес -
Лишь прощально махали хвостами
И мурлыкали песню с небес:

КОШАЧЬЯ ПЕСНЬ
По синим волнам небосклона
На поиск неведомых стран
Мечтательно и непреклонно
Кошачий летит караван.
В тех дальних безвестных просторах,
В тех светлых счастливых местах
Добыча не прячется в норах,
А просто растёт на кустах.
Там мыши огромны и сладки,
Там сливки в озёрах густы,
Там дети не носят рогатки,
Не тянут котов за хвосты.
Там можно валяться на грядке,
Там можно ночами орать,
Там нет у хозяев повадки
У кошек детей отбирать.
Летят перелётные кошки
Без крыльев, шасси и винтов,
Торят они в небе дорожки
Для новых летучих котов…
---

Я стоял, как приклеен к балкону,
Приоткрыв от волнения рот,
Слушал песню, подобную стону,
И вздыхал: "Отчего ж я не кот?
Отчего ж в небесах не летаю?
Ах ты, злая судьбина моя!
Я догнал бы летучую стаю,
Полетел в золотые края…"

Шизель (Любовь Сирота)

История знает много людей, посвятивших своё творчество своим близким. Поэты создают прекрасные стихи, писатели – великие романы, музыканты пишут симфонии. Вильям Вегман – талантливый фотограф, всё творчество и работу посвятил своим любимым собакам.

Ссылка
http://www.zoopicture.ru/sobaki-vilyama-vegmana/

http://www.zoopicture.ru/starye-fotografii-sobak/

Шизель (Любовь Сирота)

С тех пор в этот день милым дамам, оттенков любых и мастей
Приносят мужчины подарки на нашей планете, на всей.
К чему этот стих неумелый ? Домыслит любой идиот,
Что к Празднику лучшим подарком является Мартовский Кот.

Я родилась заурядной дворнягою,
Но с беззаботных щеняческих лет
К высям наук одержимая тягою,
Я помышляла оставить в них след.

С пылкой душой, с романтичностью дивною,
Шла за своей путеводной звездой…
Боже, какою была я наивною,
Боже, какой я была молодой!

Встретив однажды Ивана Петровича
И ощутив над собой его власть,
Вздумала я, что сыскала сокровище! –
И безоглядно ему отдалась.

Как упивалась я тем, что я – Павлова,
Тем, что фамилию я обрела!
Я не предвидела самого главного:
Он в нас не души ценил, а тела!

Как мне хотелось большого и чистого!
А в результате – поругана честь.
Вот я стою, в животе моем – фистула,
Ради нее мне приносят поесть.

Ах, из-за глупого сердца незрячего
Я не заметила, как он жесток.
Нет ему дела до чувства собачьего –
Только бы капал желудочный сок!

Что же ты, Ванечка, звал меня лапочкой?
Ты ж меня голодом начал морить!
Вместо еды – то звоночком, то лампочкой
Ты меня стал регулярно дурить!

Словно участвую в глупом сценарии:
Капает сок мой без всякой еды!
Ване же – в Швеции (или в Швейцарии?)
Премию дали за эти труды!

Но и о вкладе собачьем – ценители
Вспомнят! В науке оставлен мой след!
Памятник будет поставлен мне в Питере,
И монолог мой напишет поэт…

Шизель (Любовь Сирота)

Когда мой любимый, устав от работы,
С улыбкой младенческой спит;
Когда он жует второпях бутерброды
И, чаем обжегшись, вопит;

Когда он, едва ли меня замечая,
Мне бросит: «Пока! Ухожу!» –
А я, целый день безнадежно скучая,
По дому тоскливо брожу;

Когда, он, вернувшись, меня торопливо
Потреплет («Отстань! Не балуй!»);
Когда со щеки вытирает брезгливо,
Поморщившись, мой поцелуй;

Когда он упрячет еду в холодильник,
Забыв, что и я голодна,
А если к тому же придет собутыльник,
С ним в кухне сидит допоздна;

Лишь ночью прилезет, обнимет – и что-то
Бессвязное мне бормоча,
Уснет… А наутро, проспав на работу,
Стряхнет меня грубо с плеча –

Я снова, стерпев его крик беспричинный,
Гляжу на свое божество
И мыслю: как славно быть просто мужчиной!
Как грустно – собакой его…

Шизель (Любовь Сирота)

Нина Нягу (Исаева)